Так в головах простых людей смешались воедино совершенно разные преступления лета 1888 г. И появление чудовищного убийцы оказалось своего рода запрограммировано слухами и сплетнями, мрачными ожиданиями обывателей и их скепсисом в оценке возможностей полиции.

Но полиция игнорировала глупые обывательские измышления и занималась расследованием убийства Марты Тэбрем сообразно своим видам. Инспектор Фредерик Джордж Абберлин методично проверял солдат из гарнизона Тауэра и к концу августа уже твёрдо знал, что никто из них в ночь на 6 августа не ходил по улицам Уайтчепела.

На этом расследование остановилось.

Около 4 часов утра 31 августа 1888 г. некто Чарлз Кроссом обнаружил на улочке Бак Роу женщину с задранными до талии юбками. Для Уайтчепела уснувшие на дороге пьяницы не были особенной диковинкой, но в данном случае Кроссом встревожился, поскольку лежавшая на мостовой женщина могла заболеть из-за переохлаждения. Кроссом обратился к какому-то прохожему с просьбой помочь отыскать полицейского; мужчины поправили задранные юбки и направились на поиски. Через пару кварталов они увидели констебля Джона Нейла и рассказали ему о лежащей на мостовой женщине. Полицейский записал фамилию Кроссома (так, на всякий случай!) и отправился на Бак Роу.

Осветив женское тело фонарём, констебль увидел разрез на горле, который шёл от уха до уха. С такими ранами люди не живут – это было ясно. Джон Нейл догадался пощупать плечи и грудь погибшей. Тот факт, что они ещё оставались тёплыми, свидетельствовал о том, что женщина погибла совсем недавно. Констебль свистком вызвал помощь. Уже через четверть часа погибшую осматривал доктор Рис Ллевеллин. Он с уверенностью заявил, что убийство произошло не более чем за полчаса до его появления. Несложный расчёт показывал, что констебль, патрулировавший Уайтчепел, разминулся с убийцей буквально несколькими минутами.

Ллевеллин, осмотрев тело погибшей прямо на улице, сделал следующие выводы: а) тело не переносили, убийство совершено там, где найдено тело; б) причина смерти – 2 глубокие раны горла, нанесённые ножом; в) погибшая имела возраст около 40 лет, рост 158 см, на её верхней челюсти отсутствовали два зуба. Тело уже погрузили на дроги, чтобы увозить, как вдруг инспектор Спратлинг сделал ещё одно открытие: на животе погибшей зияла огромная, ужасного вида рана. Опустившие юбку прохожие, сами того не ведая, скрыли рану от глаз полицейских. Ллевеллин вернулся к осмотру тела и сказал, что убийца был «неуклюжим левшой».

Тело погибшей было увезено в морг на Олд-Монтагью-стрит для последующего более тщательного осмотра, а полицейские приступили к установлению личности погибшей. Личных вещей в её карманах оказалось совсем немного: гребень для волос, кусок сломанного зеркала, носовой платок, но помимо них была найдена незаполненная карточка работного дома «Ламберт», помогавшего женщинам в трудоустройстве. Подобные карточки служили пропусками для входа в рабочие общежития; хотя фамилия погибшей не была указана, была надежда на то, что её всё же знали в «Ламберт» -е.

Ещё до полудня 31 августа полиции удалось узнать, кем же была погибшая. Комендант общежития в доме №18 по Траул-стрит по описанию инспектора Спратлинга опознала одну из своих жиличек, которую все называли «Полли». Настоящее имя женщины звучало гораздо благозвучнее: Мэри Энн Николс. Приглашённые в морг муж и отец Мэри подтвердили правильность сделанного полицейскими заключения.

К моменту гибели Мэри Николс исполнилось 42 года.

Мэри Энн Николс.

Она была матерью пятерых детей, которых бросила, сбежав из дома. С мужем – наладчиком типографской печатной машины – она не жила уже около пяти лет. Женщина в последние годы спивалась и явственно деградировала. Основным источником заработка для неё сделалась проституция.

Рис Ллевеллин, проведя детальное патологоанатомическое исследование тела погибшей, отказался от своего прежнего утверждения, будто убийца был «неуклюжим» и «левшой». Теперь Ллевеллин считал, что преступник был правша, обращавшийся с ножом сноровисто и имевший немалую силу. Доктор отметил странный характер причинённых убийцей ранений: если бы раны в горло были нанесены в то время, когда погибшая находилась в вертикальном положении, то в таком случае оказалась бы залита кровью передняя часть одежды. Но этого не наблюдалось, одежда спереди была запачкана кровью не очень сильно. Зато кровью были пропитаны насквозь платье под мышками и лифчик. Очевидно, что кровь стекала под воздействием силы тяжести, а раз так, то получалось, что женщина в момент нанесения фатальных разрезов на горле находилась… в горизонтальном положении, если точнее – лежала на спине. Но она не была оглушена неожиданным ударом по голове: тщательный осмотр показал, что нападавший отнюдь не пускал в ход кулаки и не пользовался кастетом.

Надо сказать, что тайна последних мгновений жизни Мэри Энн Николс так и не получила разъяснения. Повалил ли её убийца перед тем, как зарезать, или он напал на уснувшую в подпитии женщину – это так и не было выяснено расследованием. В одном полицейские не сомневались: нападение оказалось совершенно неожиданным для жертвы, и женщина практически не сопротивлялась. Она даже не успела закричать – в этом детективы были уверены наверняка после того, как допросили жителей окрестных домов. Никто из них не слышал ничего подозрительного, и ночь на 31 августа 1888 г., по их словам, ничем не отличалась от любой другой ночи в Уайтчепеле. Впрочем, жители ближайших к месту гибели Мэри Николс домов с уверенностью говорили о том, что по Бак Роу около 4 часов утра проехал ломовой извозчик. Грохот его громадной повозки, заметно отличавшийся от дрожек обычного извозчика, разбудил многих.

Старший инспектор Фредерик Абберлин, которому было поручено возглавить расследование убийства Мэри Николс (наряду с убийством Марты Тэбрем), придал информации о ломовом извозчике очень большое значение. Он полагал, что извозчик либо мог видеть убийцу, либо являлся убийцей сам. Слишком уж маленьким был интервал между его проездом по Бак Роу и появлением на этой улочке Чарльза Кроссома, обнаружившего тело Мэри Энн Николс.

Следует отдать должное лондонской полиции – её детективы были активны и настойчивы. Им удалось быстро обнаружить ломового извозчика, который ранним утром 31 августа действительно управлял повозкой, запряжённой тремя лошадьми. Перспективная версия ни к чему не привела; извозчик проехал Бак Роу из начала в конец и на своём пути не встретил ни одного подозрительного человека, не увидел ни одной лежавшей женщины. Извозчик вполне разумно объяснил своё собственное появление на улице в такой ранний час – он выполнял важный заказ, перевозил большие тяжёлые шкафы, и для этого нарочно выехал пораньше, пока улицы не оказались запружены народом. Подрядчик полностью подтвердил показания извозчика, и полиция не имела никаких оснований не верить этим людям.

Этот панорамный фотоснимок, относящийся к 1889 году, позволяет получить представление о том месте на улице Бак Роу, где в ночь на 31 августа было найдено тело убитой женщины (на снимке оно схематически изображено белым цветом и на него указывает стрелка). Бак Роу стрит представляла собой своеобразный коридор между стенами домов по обе стороны, все дворы и фасадные двери в ночное время были закрыты, здесь не было палисадников, газонов или парка. Это означало, что убийце после совершения преступления некуда было спрятаться, он должен был пройти улицу из начала в конец… разумеется, в том случае, если он не жил здесь.

Ситуационный анализ не оставлял никаких сомнений в том, что преступнику на совершение убийства потребовался очень малый промежуток времени. По улице Бак Роу с интервалом примерно в 5 минут двигались сначала констебль Джон Нейл, затем ломовой извозчик с мебелью, а потом – Чарльз Кроссом. Причём первые двое на своём пути не увидели ничего подозрительного, и это заставляло думать, что убийство произошло непосредственно перед появлением Кроссома.

Убийца не оставил детективам никаких зацепок, связанных с особенностями использованного оружия или деталями своего внешнего вида. Он не оставил ни малейших следов, способных привести к его идентификации. Невысокий уровень развития криминалистической науки исключал возможность исследования